ПЕТР СЕМАК: Я ТОЛЬКО В ТЕАТРЕ "СВОЙ"

ВЕДУЩЕМУ АРТИСТУ ПЕТЕРБУРГСКОГО МАЛОГО ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА ГРЕХ ЖАЛОВАТЬСЯ НА СЦЕНИЧЕСКУЮ СУДЬБУ, НО ЗАМЕТНУЮ РОЛЬ В КИНО ОН СЫГРАЛ ТОЛЬКО НЕДАВНО

С коллективом Льва Додина он объехал весь мир, иностранная пресса расточала похвалы в его адрес, но, к счастью, Петра Семака не поразила звездная болезнь. Он прост и демократичен в общении, умеет дружить, - в общем, свой парень. На сцене тоже может быть и аристократом, и деревенским парнем. Именно с крестьянской темы и начался наш разговор.

- В течение 20 лет вы выходите на сцену в роли Михаила Пряслина в спектакле по роману Федора Абрамова "Братья и сестры". А вы сами никогда не хотели бы поселиться в деревне?

- А я родился и вырос в деревне, только на Украине. Поэтому в спектакле мне было все знакомо: сапоги, фуфайки, грязь непролазная и каторжный труд. Поначалу я был даже разочарован. Думал играть Шекспира, Ростана, а тут село, колхоз... Но постепенно, в процессе репетиций я втянулся и уже никакой разницы между собой и своим героем не чувствовал. Судьба моего отца примерно такая же, как у Пряслина, и его тоже зовут Михаилом. Он такой же упертый, настырный, самолюбивый.

- Но одно дело играть Михаила Пряслина в 24 года, а другое - в 45. Вам не кажется, что вы уже не подходите для этой роли по возрасту?

- Так кажется не только мне, но и моим коллегам, которые тоже состарились, но, как только мы выходим на сцену, то забываем, сколько нам лет...

- Вы не пережили войну, голод, разруху, как ваш герой, тем не менее смогли так убедительно сыграть...

- Мне кажется, что эмоциональная память передается на генетическом уровне, и коль все это пережито моими родителями, то что-то передалось и мне. К тому же в детстве я много слышал рассказов о войне, об оккупации нашего села немцами. Однажды заведующий литературной частью Михаил Стронин рассказал мне историю про своего отца, который погиб на войне, а ему, мальчишке, мать об этом не говорила. И вот когда они вернулись из эвакуации в Ленинград и на Литейном проспекте был парад победителей, то он пошел туда в надежде встретить отца. Стоял и ждал до последнего, пока все не разошлись, но чуда не произошло. На меня это произвело такое сильное впечатление, что, когда мы играем финал первого акта "Братьев и сестер", момент окончания войны, то я вспоминаю этот эпизод и плачу...

- Вам не кажется, что мы идеализируем людей той поры?

- Конечно, идеализируем, ибо, не находя героев в сегодняшней жизни, ищем их в прошлом.

- Ваш спектакль посещает молодежь?

- Еще как! Вы не поверите, но есть ребята, которые смотрят его по нескольку раз. Во-первых, открывают для себя писателя Федора Абрамова, а во-вторых, их захватывает правда, то настоящее, чему нельзя не верить.

Нынешняя молодежь, сформировавшаяся во время перестройки, в основном сориентирована на Запад. Вы спросите любого 20-летнего об актерах - так он лучше знает "звезд" Голливуда, чем наших. Тем не менее сегодня театр - это одно из редких мест, где говорят о прошлом нашей страны, задавая зрителям один из главных вопросов: вспомни, откуда ты родом?

- Скажите, театр для вас - это спасательный круг в бушующем океане времени или просто место работы?

- В театре я спасаюсь от окружающего хамства и надувательства. Скажу больше: порой мне кажется, что настоящий я на сцене, а не в жизни, от которой иногда хочется сбежать в свой иллюзорный мир. Конечно, я не герой-мечтатель из "Белых ночей" Достоевского, но Федор Михайлович многое предугадал в нашей жизни - ее духовное обнищание, агрессию, терроризм. Когда мы играем его "Бесов", то кажется, дух Достоевского витает над нами.

- Вы мистик?

- В граде Петра поневоле станешь мистиком, аура у него такая. Мне как южанину порой бывает в нем холодно и даже страшно, но в то же время когда я гуляю по его волшебным улицам, то думаю: Боже мой, неужели я здесь живу? Какой восторг! А с другой стороны - меня тянет на Украину, я тоскую. Но уже через три дня пребывания там начинаю чувствовать себя чужаком. Выходит, я всюду эмигрант и только в театре свой.

- По-прежнему относитесь к своему театру как к родному дому или это чувство постепенно исчезает?

- Я бы не сказал, что наш театр разрушается изнутри, мы по-прежнему считаемся единой командой, хотя отношения между нами не всегда безоблачные. Кто-то занят в спектаклях много, кто-то мало, отсюда зависть. Любой актер, не сыграв новой роли в сезоне, считает его пропавшим, и если бы я не был востребован, то давно бы свихнулся.

- А какая атмосфера была в "Табакерке", куда вы попали два года назад? И почему вы решили покинуть родной коллектив?

- Это был момент отчаяния, замешанный на обиде. Как вы знаете, обиды копятся годами, а потом вдруг прорываются. Я написал заявление об уходе, долго разговаривал с Додиным, он почти уговорил меня не делать этого, дав на размышления два дня, но меня уже несло. Я решил уйти, назло всем. В это время Олег Табаков всячески настаивал на моем приезде, предлагал роль в спектакле МХАТа "Копенгаген". Когда же я приехал, то он сказал: "Зачем тебе "Копенгаген", лучше сыграй в комедии "От четверга до четверга" в "Табакерке", ведь ты комедии никогда не играл, а там что-нибудь придумаем". С семьей тоже все было непросто, старшая дочь, которая сейчас заканчивает художественный факультет театрального института, наотрез отказалась переезжать в Москву. Буквально через полгода я понял, что не приживусь в коллективе Табакова и что первопрестольная не для меня, уж слишком она деловая.

Но тут мне дали понять, что Лев Абрамович собирается ставить "Дядю Ваню" Чехова и был бы не против, если бы Семак согласился сыграть Войницкого. Ну какой артист устоит против чеховского дяди Вани?

Когда мы начали репетировать, то неожиданно Додин предложил мне попробовать роль Астрова. Я попробовал, и таким образом Войницкий уплыл от меня навсегда. В общем, опять обманули.

- Видно, на роду у вас так написано: верить всем и быть обманутым.

- Ну я же не могу себя изменить...

- Но ведь рядом с вами есть люди, которые говорят: "Петя, оглянись вокруг, перестань витать в облаках..."

- Конечно. У меня много друзей, и они всегда готовы прийти мне на помощь. К тому же моя семья - это надежный тыл, где я могу зализать душевные раны.

- Ну а дальше что?

- Я настолько увлекающийся человек, что меня часто заносит то в одну сторону, то в другую. Взять хотя бы мою страсть к азартным играм. Сколько раз давал себе слово не ходить в казино, но как только у меня появляются лишние деньги, тут же начинаю играть и, конечно же, все проигрываю.

- Представляю, как бы вы сыграли в "Игроке" Достоевского.

- Да, это мое, но... Когда я говорю режиссерам, что мог бы сыграть князя Мышкина, то они смотрят на меня подозрительно. Да что там говорить, после "Братьев и сестер" Лев Абрамович долго не видел меня ни в одной чеховской пьесе, мол, крестьянин - он и есть крестьянин. Сколько сил надо было приложить, чтобы доказать ему, что я могу играть Ставрогина в "Бесах". Помог случай. Однажды он подошел ко мне: "Вы, кажется, подавали заявку на Ставрогина? Так не смогли бы завтра на прогоне сыграть весь первый акт?" Я опешил, поскольку идет он три часа! "Вы же сидели на репетициях и, наверное, что-то запомнили", - парировал Додин. Всю ночь я учил роль, а утром сыграл весь первый акт без ошибок, видимо, с перепугу. Признаюсь, я еще раз убедился в том, что мы до конца не знаем своих возможностей.

- А почему вас так мало снимают в кино?

- Это вопрос не ко мне, а к киношникам. Меня пробовали на всех киностудиях Советского Союза, и все мимо. Помню, в 80-е годы у Колосова запускался телесериал, и вся съемочная группа была в меня влюблена, включая Людмилу Касаткину (которая должна была играть мою маму), но художественный совет не пропустил меня из-за черных волос - дескать, русский парень должен быть светлым. Я ушам своим не поверил. Потом, в конце 80-х годов, снялся во "Взломщике", "Сентиментальном случае на картошке", "Кончине" по Тендрякову, но эти фильмы прошли незаметно. Одна надежда - в феврале выходит на экраны новая картина Огородникова "Красное небо", где я играю главную роль, и тогда, надеюсь, кинорежиссеры меня заметят.

- Значит, вас все-таки волнует успех?

- Вся наша профессия замешана на успехе. Нет успеха - нет актера. Сколько судеб из-за этого сломалось, сколько мужиков спилось... Поэтому фраза "Нет маленьких ролей в искусстве" - всего лишь красивые слова.

Лебедина Любовь (Газета "Труд" 28 января 2005г.)