У театралов в последнее время появилась новая игрушка - отсутствие классика, Великого Барда. Оказывается, Шекспира-писателя все-таки не было. (Смотри книгу Ильи Гилилова "Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса".) Был некий вельможа с компанией, они-то и сочиняли всю эту драматургиче-скую несуразицу. Потомки придумали шекспироведение, уточняли нюансы личной жизни Шейлока и длину камзола Брабанцио. А мистификаторы просто нагромождали события, персонажей, эпохи, философию, политику, злободневные выпады...

 

Фото В.Васильева

Малый драматический театр. "Зимняя сказка". Сцены из спектакля.

Пожалуй, для театра даже хорошо, что Шекспира не было. Это снимает обязательство трепетать перед историческим фактом и помогает опровергать домыслы по поводу того, что можно в шекспировском театре, а чего нельзя. Не надо осмыслять внутренний мир: никто же не станет всерьез относиться к личным впечатлениям Оссиана, Чаттертона, Черубины де Габриак или Козьмы Пруткова. Если сам Шекспир - лишь розыгрыш современников, может, Шекспир как таковой нам и не нужен? Нет человека - нет и ответственности, разыгрывай теперь уже своих современников, сочиняй что хочешь по мотивам. Ведь ассоциации, вариации, капустники, фантазии на заданные темы гораздо интереснее реконструкций. А фантазия у каждого режиссера и у каждого театра, как у каждого барона, своя.

Когда Деклан Доннеллан только начинал репетировать в МДТ "Зимнюю сказку", в кулуарах шептались: мол, теперь-то мы узнаем, как англичане ставят своего Шекспира... Мы жестоко обманулись в своих ожиданиях. Доннеллан продемонстрировал, как англичане ставят своего Шекспира в нашем Малом драматическом - театре с традициями и сложившимся имиджем.

"Зимняя сказка" - вполне в духе "Малодраматических" "деревенских" произведений. Если и есть здесь Россия - то не Россия вообще, а Россия МДТ, да еще глазами англичан: режиссера и художника. Если и есть здесь Англия - то Англия, прочитанная русской труппой, повидавшей разнообразную заграницу. Виртуозная игра со зрительским ожиданием.

"Зимняя сказка" принципиально не зрелищна. Пространство пьесы настолько неохватно, что и пытаться изображать его бессмысленно. Нейтральность сценографии Ника Омерода, ее "минимализм" оказываются оптимальным выходом из положения: во-первых, нельзя объять необъятное, а во-вторых, играть так играть. Пол и задник - из материала "под карельскую березу". Четыре стула по бокам сцены. И немножко деревенских лавок и столов, когда понадобятся. Все остальное отдано на откуп актерской и зрительской фантазии. Лаконизм вполне естественен: во-первых, в театре "Глобус", если верить легендам, для обозначения места действия выносили табличку "Лес" или "Замок", а во-вторых, в спектакле Доннеллана царствует актер как таковой, которому (уже по другой легенде) кроме площади и расстеленного коврика никакой сценографии не требуется.

 

Фото В.Васильева

Малый драматический театр. "Зимняя сказка". Сцены из спектакля.

Первая картина - музей восковых фигур. Посетителей нет, есть только старушка-уборщица. Прекрасное место и время для возникновения фантасмагорического, романтического, нещадно эксплуатируемого сказочниками сюжета: оживают куклы, рассказывая свою, неведомую людям, историю. Прием не новый, но органичный... Под щемящую песню начинают танцевать короли, королевы и придворные дамы и офицеры на балу в замке Леонта. Они до такой степени ненастоящие, что им можно придумывать любое будущее, а тем более прошлое. Загадочность - их главный козырь. Кукольные фигурки в костюмах двадцатого века разыгрывают историю любви, обмана, предательства - заурядный сюжет заурядной сказки. Любящая несчастная королева, всемогущий король, принцесса-подкидыш, прекрасный принц-спаситель - все приметы сказки налицо.

Каждый благородный герой подчинен одной мысли или одной страсти. Они похожи на памятники самим себе, такие величественные в своих строгих одеждах, такие эффектные с лентами через плечо или в шляпках чуть набок! На наших глазах разворачивается высокая трагедия, да еще в стихах. (Малый драматический сегодня - едва ли не единственный театр, в котором умеют произносить стихи.) Зритель испытывает высокое наслаждение - зритель, который в состоянии оценить прелесть декламации, изящество интонирования, ценность красивого жеста. Мы имеем дело с театральностью в лучшем смысле слова.

И в тот момент, когда зритель расслабился и прикрыл глаза, слушая льющуюся речь офицеров и дам, глубоко в душе переживая крушение корабля, которое на сцене все равно не показано, - вдруг этот зритель вздрагивает и не сразу понимает, где находится. А тот зритель, что любовался бешеным мельканием световых полос над гибнущим капитаном, уже разражается восторженными аплодисментами. Приволакивая ноги, растерянно озираясь по сторонам, плетутся на сцену два пастуха, отец и сын, созывая барашков и осуждая бурю. Их холщовые одежды прекрасно дополняет характерный говор. Старый пастух - это Николай Лавров, молодой пастух - Сергей Бехтерев. Родные деревенские типы, те самые "братья и сестры", при нас, никуда не делись. Театр все тот же, только он смеется над собой.

С этой минуты начинаются игры в разный театр. Две резко разграниченных традиционных шекспировских области - "высокая" и "низкая" -сосуществуют на равных, не перемешиваясь, но чередуясь. Объединяет их Доннеллан с помощью капустнической иронии. Монументальность восковых фигур дополняется говорком и манерами деревен-ских мужиков и баб, церемониалы соседствуют с плясками под гармошку. Придворным не хватает только котурн, а внародных сценах господствует демонстративная "правда жизни". Это не просто пародия на театр классической трагедии и театр народной комедии, но и пародия Малого драматического на самого себя, на собственную народность и патетику.

Пересказывать историю бессмысленно: сказка как сказка. С более-менее внятным сюжетом: понятно, кто кого любит и кто чего хочет. С общим стремлением к хорошему концу. Но сюжет здесь не так уж и важен, режиссерской трактовкой нам увлекаться не стоит - ничего в ней особенного нет, и только удивляешься сначала, насколько неожиданно выглядит этот спектакль в контексте Малого драматического. В нем не надо искать философской глубины - в этом смысле он весьма поверхностен. В нем нет проникновений в тайны человеческого духа. Никто в нем не балансирует на острие проблемы. Задача его другая - в многоуровневой театральности.

 

Фото В.Васильева

Малый драматический театр. "Зимняя сказка". Сцены из спектакля.

Для Малого драматического это нехарактерно, но сегодня объяснимо. МДТ - театр глубокого психологизма. При допустимой условности формы здесь обязательна подлинность духовного содержания - настолько обязательна, что уже органична, и Доннеллан мог о ней и не заботиться, она получилась бы сама собой. Даже очень пристрастный и злой наблюдатель не найдет актерской фальши, самые громоздкие монологи звучат легко и оправданно.

И все же система Станиславского в современном театре уже требует противоядия - правдоподобие порой заводит слишком далеко, и искусство начинает плутать в дебрях натурализма. Противоядием становится нарочитая театрализация любого материала, и игра в театр спасает сам театр от бьющей через край достоверности событий, преджизней и предлагаемых обстоятельств. Остается только сцена и человек на ней, и тогда не стоит упрекать театр в том, что он не очень-то похож на настоящую жизнь...

Если бы "Зимнюю сказку" играли не виртуозы Малого драматического, спектакль бы не представлял собою ничего особенного. Содержательным и гармоничным его делает только высочайшее мастерство исполнителей, профессионализм того масштаба, когда даже техника становится настоящим искусством. Здесь величественность классического стиха и рядом -резкая характерность, мизансцены нарочито скульптурные и так же нарочито бытовые (а значит - уже не бытовые). Короли и придворные ведут себя именно так, как должны по сказочным правилам, а мелкий народец бродит по сцене как по сельской улице, разболтанный и задиристый. Ни в тех, ни в других нет претензии на жизнеподобие, монологи апарт не имеют ничего общего с внутренними монологами, и многие сцены играются откровенно " на аплодисменты".

Но и аплодисменты подразумеваются разные: обычные - восторженные - и рукоплескания зрителей, видящих второй план. Актуальные, даже злободневные шутки, вроде горделивой реплики Старого пастуха: "Это наши первые дворанские слезы!" - вызывают смех у любого зрителя. Бесконечно смешная длинная сцена Молодого пастуха и Автолика, где лукавый злодей морочит голову дурковатому разбогатевшему счастливцу, с рефреном: "Зачем сестренке рис понадобился?.." - повергает публику в восторг. Пронзительной чистоты и искренности полна встреча короля с ожившей статуей Гермионы. Торжественно красива буря... Все это безусловно оценит и давний поклонник, и человек, впервые попавший в МДТ. Но в полной мере оценить, скажем, народное гуляние с веночками, гармошками, смазными сапогами и накрытым столом может только зритель, хорошо знакомый с историей этого театра.

Даже в распределении ролей есть скрытый смысл, придающий спектаклю очарование "зрелища для своих", увеличивающий радость узнавания. Режиссер переводит большую часть философской поэзии Шекспира в жанр капустника. Тенденция к переосвоению классики налицо. Доннеллан помещает в пространство несуществующей страны и в пространство сцены не "человека вообще", а конкретных актеров конкретного театра. Говоритьо маске не стоит - у актеров театра Додина нет масок. Но есть определенные амплуа, известные внимательному зрителю, к числу которых относится и Деклан Доннеллан, и эти амплуа позволяют представить, еще не зная спектакля, какой артист что может сделать из предлагаемого материала. Этими представлениями зрителей и забавляется режиссер, которому Шекспир как таковой, кажется, тоже мало интересен, а привлекателен только в контексте Малого драматического.

 

Фото В.Васильева

Малый драматический театр. "Зимняя сказка". Сцены из спектакля.

Король Леонт у Петра Семака - цельная личность. Король вышел красивым и страстным - таким, каким положено быть герою трагедии со всеми перипетиями и узнаваниями: сперва любовь, потом подозрение, потом гнев, потом раскаяние и вновь обретенная любовь - и каждое из этих чувств захватывало Леонта полностью, не оставляя места для неврастенических сомнений. Потому что Семак - это прежде всего Мишка Пряслин, личность, безусловно, цельная. Сергей Бехтерев в роли Молодого пастуха - деревенский дурачок, трогательный и беззащитный, которого просто грех не обдурить. И это мы уже видели в "Доме". И Автолик Сергея Власова родом из Пекашина - первый парень на деревне, главный хулиган и любимец женщин, безобразия которого кажутся проказами... И Наталья Акимова - Гермиона - преданная женщина, красивая и страдающая за любовь...

Почему Доннеллан избрал для цитирования именно деревенскую абрамовскую трилогию? Вероятно, потому, что такой представлена Россия за рубежом. Малый драматический - это все-таки прежде всего "Братья и сестры" и "Дом", спектакли, составившие театру мировую славу. С них начиналось знакомство театральной Европы и Америки с ведущим театром Петербурга, а также с русской жизнью. По ним, возможно, сначала изучал Россию и Деклан Доннеллан. Если это и не так, то это вполне можно так придумать. Потому что тогда все красиво сливается воедино, и уже не различишь границ.

"Зимняя сказка" - это всего только шутка труппы МДТ, живой легенды нашего времени, но шутка изящная и цельная. Настоящая. К финалу в общей композиции замрут пастухи - причесанные, несуразные, с орденскими лентами, и снова старуха Время зашаркает метлой. Музей восковых фигур приобретает дополнительный смысл, которого не было в начале: теперь это еще и музей Малого драматического театра. С помощью классика, в существовании которого наука сомневается, театр дал зрителю понять, что чувство юмора не изменило ему так же, как египетским фараонам, и что он сам себе построил мемориал...

Елизавета Минина ("Петербургский театральный журнал" № 15 1998 г.)

КРИТИКИ ПИШУТ, ЗРИТЕЛИ ЧИТАЮТ

На главную