Петр Семак: Война никуда не
делась
Российский театр богат легендами. Одной из
таковых является спектакль "Малого
драматического театра – Театра Европы"
из Петербурга "Братья и сестры",
созданный великим режиссером Львом Додиным
по прозе Федора Абрамова. Этот спектакль, со
дня премьеры которого прошло двадцать лет,
открыл новую эпоху не только в истории МДТ,
но и, наверное, в истории всего российского
театра. В преддверии национального
театрального фестиваля "Золотая маска"
"Братья и сестры" вновь приедут в
Москву. 19 и 20 марта 70 додинских актеров
сыграют свой великий спектакль на сцене МХТ
им. Чехова. А недавно небольшой компанией
они пожаловали в столицу на открытие
выставки в Бахрушинском музее, посвященной
двадцатилетию спектакля…
Символично, что его появление совпало с "судьбоносными",
как тогда говорили, преобразованиями в
российском обществе. Как рассказывает
Додин, после премьеры 9 марта 1985 года они до
утра гуляли на банкете, а под утро,
возвращаясь домой, увидели, что на
Васильевском острове вывешивают траурные
флаги. Потом узнали, что умер Константин
Черненко и пришел к власти Михаил Горбачев.
"Иногда, - говорит Додин, - утешаешь себя,
что не все напрасно в твоей жизни. И думаешь,
может быть, если бы не было "Братьев и
сестер", не было бы эры Горбачева".
Добавляет, что это, конечно, шутка, но в этом
совпадении есть для них что-то очень важное.
Спектакль Льва Додина, как бы это банально
ни звучало, стал живой легендой. В том
смысле, что те мысли и чувства, что
волновали людей и 40-х, и 80-х, живы и актуальны
до сих пор, и продолжают поворачивать глаза
зрачками в душу зрителя, где бы он ни жил: в
Нью-Йорке, Берлине, Москве или Пекашино.
Удивительную "жизнестойкость" и
актуальность "Братьев и сестер" еще
раз продемонстрировали прошлогодние
июньские гастроли МДТ в Москве: на
спектакль попасть было невозможно, а те, кто
попал, выходили из зала потрясенными… До
сих пор перед глазами сцена, в которой
главный герой Михаил Пряслин приносит в дом
своим младшим братишке и сестренке буханку
черного хлеба, а они не понимают что это
такое, потому что никогда в жизни хлеба не
видели.
В своем вступительном слове на открытии
выставки Лев Додин говорил, что для него это
какой-то неизведанный чувственный опыт:
приезжать на выставку своей собственной
истории, и что он в связи с этим ощущает
какой-то "ветеранский комплекс". "Но
несмотря ни на что, мы – счастливые люди, -
сказал режиссер. - Нам посчастливилось в
нужное время оказаться в нужном месте, хотя
время этому никак, вроде бы, не
соответствовало. Сейчас молодым трудно уже
представить себе меру бессмыслицы,
внутреннего ужаса, беспросветности и
безнадежности тех годов. И делать выбор
было непросто. Хотя тогда не думалось, что
это какой-то выбор, просто ты делал то, что
тебе казалось очень нужным… Нам до сих пор
это интересно, мы этим живем и не собираемся
отправлять это в архив. Ведь испытаны очень
сильные чувства, которые живут очень долго.
Ими нельзя поступаться. Как написано у
Трифонова: память сплетается, как
окровавленные бинты. И уже непонятно, где
эта кровь проступила, она во всем. Сейчас,
глядя на эти фотографии, начинаешь
вспоминать, как это было, где какая "кровь"
пролилась…"
Оказывается, спектакль задумывался Додиным
еще в 1977 году с группой студентов. Но тогда
ему не суждено было родиться. Потом
режиссеру посчастливилось прочитать
только что вышедшую третью книгу великой
абрамовской трилогии "Пути-перепутья".
И только в 1985-м "Братья и сестры"
увидели свет рампы.
Поразительно, что этот спектакль до сих пор
вызывает громадный эмоциональный отклик не
только у российских зрителей, но и в любой
стране, куда бы додинцы ни приезжали. Один
из актеров МДТ рассказывал автору этих
строк, что когда "Братья и сестры" в
первый раз приехали в Германию, работники
театров после спектаклей приносили
играющим в нем детям корзинки с фруктами,
пирожными, печеньем. Видимо, они
почувствовали в этой истории что-то свое.
Именно об этом мы говорили со Львом Додиным
в зале, где была развернута выставка, а
гостей встречали зажигательные и "соленые"
русские частушки.
NewsInfo: Лев Абрамович, понятно, почему мы
плачем на этом спектакле. А почему плачут на
Западе?
Лев Додин: Во-первых, потому что на самом
деле нет такого человеческого разделения
на Восток и Запад. Это – жуткая условность.
Мы ее сами придумали, и сами под ней
мучаемся. Театр ведь силен тем, что мы
испытываем сострадание. И те, кто живет там,
испытывают огромное сострадание к нам, к
нашей нелегкой жизни, удивление нашей
стойкостью. Потому что, несмотря на это, мы
все же здесь живем. Как они мне говорили во
время первых наших гастролей: "Если вы
про себя все так хорошо понимаете, зачем вы
там живете?!" Но ведь люди сострадают не
только нам, но и себе. Ведь и на Западе
прекрасно знают, что такое обманутые
надежды, что такое не свершившаяся вера. Все
знают, что такое разорванная социальными
обстоятельствами любовь. Поэтому люди,
конечно, смотрят про нашу историю, но
главное – и про свою. И оказывается, что она
у нас на самом деле общая. Формы мук разные,
но по сути дела мука одна – человеческая.
NewsInfo: Мы с вами сейчас находимся в музее.
Вы не боитесь, что и ваш спектакль может
стать музейной реликвией, памятником?
Лев Додин: Нет. Вот, например, третья
книга Федора Абрамова "Пути-перепутья",
одна из составляющих нашего спектакля, это
ведь в какой-то мере памятник. Но главное,
что это – живая книга, живая боль. Как и "Война
и мир". Я всю жизнь был убежден, что
спектакль, как хорошая книга, как картина,
может жить вечно. Конечно, все ограничено
физическими возможностями артистов. Но
пока ведь этих возможностей хватает. В
конце концов, не так уж важно, седые у него
волосы или нет. Важно, чтобы чувства не были
седыми.
Один из тех, у кого, несмотря на седину,
чувства не стали седыми, - бессменный
исполнитель главной роли Михаила Пряслина
в "Братьях и сестрах" народный артист
России Петр Семак. Он стал моим вторым
собеседником.
NewsInfo: Петр Михайлович, как вы думаете, в
чем феномен этого спектакля?
Петр Семак: Прежде всего, в удивительной,
мощной прозе Абрамова. Во-вторых, у нас
хороший коллектив во главе со Львом
Абрамовичем, который не позволяет стареть,
прежде всего, душою. Мы любим этот спектакль.
Иногда бывает тяжело, возникают мысли: "Ну,
сколько можно, хватит уже!" Но когда
выходишь на сцену, то заряжаешься энергией,
атмосферой спектакля и забываешь, сколько
тебе лет. Спектакль до сих пор смотрят и
молодые люди. Я спрашивал свою дочь и ее
друзей, не кажется ли им, что спектакль
устарел, что мы выглядим уже очень не
молодыми? Они отвечают: "Первые пять
минут, действительно, странно, что взрослые
дяди играют мальчиков. А потом мы забываем
об этом. Потому что спектакль замешан на чем-то
другом. И возраст здесь уже не важен".
NewsInfo: Со стороны может показаться, что
невозможно с первозданными чувствами в
течение двадцати лет играть этот
шестичасовой спектакль. В чем вы черпаете
вдохновение, какие актерские "манки"
находите?
Петр Семак: Манки – это моя жизнь. Я ведь
сам – из украинской деревни. Кроме того, мы
ведь много ездим, наблюдаем. Вот, недавно
снимался в Псковской, Ярославской
губерниях. И вижу, что за двадцать лет по
большому счету для русской деревни ничего
не изменилось. А в каких-то деревнях
становится еще хуже. Возникает ощущение,
что война никуда не делась, что в глухих
деревнях люди еще живут войной. Жизнь
меняется в больших городах: Москве, Питере и
т.д. А по большому счету мы еще "воюем".
NewsInfo: На прошлогодних гастролях после
"Братьев и сестер" я услышал из-за
кулис ваш мощный, громоподобный радостный
возглас. Раскройте, пожалуйста, тайну.
Петр Семак: Это родилось еще на премьере
двадцать лет назад, наверное, от
переизбытка чувств. Мы ведь часто играем в
один день все шесть часов сценического
действия. Это не просто. Но в конце
спектакля у меня еще столько сил и энергии!
Я как бы заряжаюсь самим спектаклем,
энергией, которую нам отдает зритель. И
поэтому на премьере я заорал: "Ура! Ура!
Ура!" И вот уже двадцать лет продолжаю
орать…
Ну а после того, как гости насладились
выставкой, их позвали за стол, на котором
была, как и положено в русской деревне,
картошечка, селедочка, соленые огурчики и
водочка. А потом взрослые дяди, ставшие уже
залуженными и народными артистами,
вспоминая молодость, пели под гитару свою
песню, посвященную "Братьям и сестрам",
в которой есть такие строчки:
Кто это мы, что нужно нам в этом Пекашино?
Может, оно выдумано, может, подкрашено…
Дома вдали мы б не смогли братьями стать и
сестрами,
Ищем мы боль, ищем мы соль этой земли.
Павел Подкладов (09.03.05.)
Национальная Информационная Группа © 2003